Первый Тур - 36

[Матильда Верн]

"Таинственный остров" Спилет тяжело болен. Сайрес очень переживает и винит во всем себя.

@темы: "Таинственный остров", первый тур

Comments

[Гость]

198 слов

Свеча чадила. В полутёмной спальне резко пахло бинтами и бузинным кофе; было уже далеко за полночь…
Где вы сейчас?.. Где вы? Куда унесло ваш воспалённый рассудок, в жару на мгновение помутившийся – и вот уже отрезанный от действительности? О Господи, я один во всём виноват.
«Как плохо без вас… Если бы вы были здесь, если бы мне только можно было поднять голову от рукописи; а ведь вам никогда не нравилось, что я пишу по ночам; и отчего только вы заботитесь о моём сне, бессовестный источник вдохновения; как плохо без вас!..»
- Я здесь. Я здесь, дорогой Спилет! Выпейте. Всё будет хорошо, тише…
«Дрянь!.. И почему я обязан оставаться здесь, разве могу я так долго – на одном месте – бесчеловечно!..»
- Я знаю, знаю… Гедеон, это моя вина!
«Господи Боже, за этой решёткой растёт какая-то совершенно невообразимая сирень… И современные художники такой не рисуют; не могу без вас, слышите ли, слышите ли вы меня, ох, это горячечный бред, а не текст… Переписать!..»
Сжать его холодную, сухую руку…
- Спилет!.. – до боли сжать зубы… - Друг мой, успокойтесь, прошу вас: я вас слышу! Успокойтесь…
«Сайрес, невозможно без вас…»
В сердцах, шёпотом:
- Это мне невозможно без вас.
И больной внезапно открывает глаза.

[Гость]

Браво! Заказчик

[Гость]

308 слов

Липкий страх залез за шиворот. Или это только холодный ветер коснулся спины, взмокшей от пота? Но собственный голос инженера Смита звучал ещё холоднее, а руки, справившись с дрожью, действовали отстранённо. Так нужно, твердил он себе, только так можно помочь.
- Сейчас будет больно, - какой спокойный голос!.. - Приготовьтесь.
Спилет попытался улыбнуться. «Идиот, - пронеслось в голове. - Словно не понимает...»
Потом Спилет кричал - вероятно, боль стала слишком сильна. Сердце Смита болезненно сжалось, пропуская удары, но он только плотнее сжал губы и продолжал действовать решительно и чётко.
Вправив кости, Сайрес Смит наложил шину на сломанную руку Спилета и вздохнул. Открытый перелом одной руки - это совсем неплохо для падения с такой высоты... Журналист, пребывая в шоковом состоянии, всё ещё вскрикивал. Инженер держал его на постели, не позволяя двигаться.
Когда Спилет затих и дыхание его успокоилось, Смит выпрямился и не без труда разлепил пересохшие губы. Во рту неожиданно почувствовался солёный привкус. По подбородку побежала струйка - стерев её рукой, Сайрес увидел на пальцах кровь. Сам того не заметив, он прокусил нижнюю губу во время операции.
Но внешняя отстранённость того стоила. Если бы он паниковал, если бы дрожали руки - куда годился бы такой «доктор»!.. Если даже Спилет не простит этой боли в правой, рабочей руке, и холодного взгляда, резких бесстрастных движений, внешнего отсутствия сострадания - он хотя бы поймёт...
«...Это я виноват, - Смит тяжело вздыхает, смывая с рук кровь. - Нельзя было позволять ему лезть в окно. Нельзя было позволять ему даже подумать об этом... А более всего нельзя было брать Спилета в этот полёт. Он мог бы сейчас быть в своей редакции, получать очередной гонорар за чудесную статью - а здесь? Он вовремя сломал руку - уже и без его записей не хватает бумаги, чернила я могу делать только ужасного качества...»
Но тут снова зашевелился и тихо застонал раненый друг - и стало не до сожалений.